Не грусти безумный полководец - мы проиграем эту войну.

Я - Феникс. Я - охотничьи спички, которые опускаешь в воду - они гаснут, а потом вспыхивают вновь. Я - живая вода, я же - мёртвая.

Слабеет самоконтроль, как падает черная ткань - последний кусок тряпки с обгоревших плеч. Мое собственное бронзовое покрытие тускло отсвечивает от уличных фонарей - они тоже напряжены, похоронно-бледны рыжим светом - как будто чувствуют собственные корни, прорастающие из раскаленного асфальта. Тянутся на тысячи километров, от Владивостока (первого восхода) до твоего сердца (первого заката); тянутся, как лапша, которую приходится извлекать из сливного отверстия раковины; как перегон между двумя станциями, когда ты зажат между оплывшим мужиком в майке-сеточке и девушкой с красной полосой от сумки на затекшей руке; тянутся, как болезненный кашель, когда думаешь, что следующее, что ты выплюнешь - будет твоя душа; тянутся на сколько хватает глаз, мозгов, рук, амбиций. Тянутся, что передать тебе немного меня в тот момент, когда я избавляюсь от китайского шелка с тела, потому что воздух между мной и им стал слишком невыносимым.

Я - страсть. Я - невинность. Я - табличка о реконструкции, которая никогда не закончится. Я - более, чем просто умён.

Близость к истине играет со мной, шныряет в темноте, в крике моих связок. Случайный оргазм, получаемый от удара об угол стола.
-Тебе тоже будет действительно больно. - шиплю я.
Далее следует удар о вполне безвинную дверцу шкафа - удолбанная до расходящихся швов - мебель стонет и резко открывает убиенную дверцу прямо мне в лобешник. Сразу становится как-то совсем не пафосно и по-детски обидно. Я брыкаю мстительный кусок дерева и отбиваю мозоль на большом пальце ноги. Шкаф стонет как катафалк и извергает на меня аж три зимних куртки. Я погребен и думаю, что это именно тот случай, когда меня уже не найдут.

Я - никто, я же лишь еще один изнывающий, думающий, что проклят, желающий славы, свободы, еще бутылки зёленого чая - нового, со вкусом мяты, со вкусом натурального ароматизатора; я - блики-полоски на мониторе и слепые пальцы, попадающие мимо точек, невозможные закончить такое простое "я".

Никто не сможет совершить escape - на улице висит плакат, а на нем написано: я хочу, чтобы мы были нужны друг другу.

Я переключаю раскладку.

Ты.

PS.
- Девочки, он же мальчик!
- Мальчик? Да в нем же яду больше, чем в аптеке!
(c)

ЦИТАТА

очень точное изречение:

"Женщины как яблоки.Самые вкусные висят на самой макушке дерева. Мужчины не хотят лезть на дерево за вкусными яблоками, потому что они боятся упасть и удариться. Вместо этого они собирают упавшие яблоки с земли, которые не так хороши, но зато доступны. Поэтому яблоки на макушке думают, что с ними что-то не так, хотя на самом деле они великолепны."

От себя добавлю: не все мужчины, но многие.
А еще эти мужчины пытаются разглядеть красоту в этих гнилых яблоках, и убеждают себя и других в том, что эти опавшие яблоки прекрасны, тем самым ограждая себя от попыток добраться до вершины дерева.

переплетение шнурков на кедах

В колонках играет - Blind Stare
Настроение сейчас - загадочное

вот народ, ловите!!!! пользуйтесь)))

заносите в ЦИТАТНИК - для тех кому пригодится )

Твой ценник равен нулю.

Тебя забудут все, кто раньше знал наизусть телефонный номер. И ты их забудешь, обязательно забудешь. Хотя бы по той причине, что ты даже не представляешь, насколько память зла. А наутро открывать балконную дверь и курить в окно - знаешь, мы все врем друг другу. Во всем. Так безнадежно попадая в сети, расставленные не-нами и в очередной раз, неуклюже режем пути сообщения и передач.
Ничего святого - совершенно ничего.